Гадкий Американец. Часть третья. Месть.

Гадкий американец. Часть первая. Миссия: выполнима?
Гадкий Американец. Часть вторая. Я старался.

Сураев А.
29 сентября 2000

 - Вот вы тут в "Макдональдсе" кормитесь:- обратился я на следующее утро к француженке средних лет. Происходило это в фастфуде напротив вокзала Аустерлиц. - А не чувствуете себя предательницей? Не боитесь, что сограждане волосы обкорнают, как фашистским прихвостням в оккупацию?

Затем я отправился в Пантеон - захоронение титанов французской цивилизации.
- Вы мне можете показать, где могила Микки Рурка? - спросил я охранника.
- Кого? - переспросил он.
- Микки Рурка. Я не уверен, что он уже умер, но наверняка себе могилу подыскивает. На всякий случай.
- Ну, я не знаю, - пробормотал сторож.
- О'кей. А где похоронили Джерри Ли Льюиса? Где-то рядом с Вольтером?

Мой собеседник напомнил мне, что Джерри Ли Льюис - не француз.
- Как и мадам Кюри, - парировал я. - А она здесь лежит.
- Иностранец может покоиться здесь только с одобрения президента республики.
- Да? А телефон его у вас есть?

В кафе, где накануне мне не принесли сэндвич, заказанный на отличном французском, я повторил заказ на немецком - языке, который я не знаю. Официант примчался с блюдом через три минуты. Его зад хранил генетическую память о нацистском сапоге. Куда исчезла его спесь?

В Лувре на меня нашло вдохновение. Я тайком протащил в зал "бигмак" и принялся шумно пожирать его прямо перед Моной Лизой, окруженный толпой стареньких японцев.
- Какая мерзость! - воскликнула типичной внешности француженка.
- Это точно, - отозвался я. - Да и картошку у вас жарить не умеют. <

Я спросил у охранника, когда у них в музее День Без Японцев, о котором я прочитал в путеводителе. Мне посоветовали обратиться в будку "Информация".

В музее Пикассо я злорадно сообщил группе туристов из Ангулема, что самый известный французский художник - испанец.

Следующая станция: Площадь Бастилии
- Вам не стыдно торговать этой американской дрянью всего лишь в нескольких шагах от Площади Бастилии - символа героического сопротивления Франции местной и иноземной тирании? - спросил я менеджера "Макдональдса".
- Нет, - ответил он. - Я из Марокко.
- Французы любят "Макдональдс", потому что он - новый, - сообщил мне местный старожил. - а весь Париж - старый и серый.
- Французы не хотят жить в музее! - сказала юная парижанка.

Остаток дня я провел в том же стиле. Заплатил цыгану-аккордионисту 20 франков, чтобы он прекратил играть La Vie en Rose, и обучил его чудесной мелодии Piano Man Билли Джоэла. При моем поощрении цыган принялся досаждать ею спешащим с работы парижанам. Зашел в дом-музей Виктора Гюго и сообщил экскурсоводу, что большинство критиков считают "Отверженных" чушью.

 А после я забрел на Монмартр и посетил паршивый магазинчик, торгующий копеечными репродукциями импрессионистов.
- Монэ у вас есть? - спросил я.
- Кто?! - так и опешила хозяйка.
- Монэ. Есть подлинник Монэ? Я куплю.
- Купить настоящего Монэ - невозможно.
- Это почему же?
- Все его картины - в музеях.
- Ладно, подойдет и Сислей или Гоген - что там у вас есть? - уступил я. - Ну, на худой конец - Энгр.

Дама посмотрела на меня с истинно французским презрением.
- Позвольте мне Вам кое-что разъяснить, сэр. Если бы даже существовала возможность купить Монэ, Вы должны были бы быть сказочно богаты. Вы сказочно богаты?

В ответ она получила уничижительную гримасу, которой я обучился подростком в небогатых районах Филадельфии.
- Мадам, Вы когда-нибудь слышали о Силиконовой Долине?
- Да-а:
- Если у вас есть Монэ, у меня есть монеты, - тут я загоготал в максимально неприятной для нее манере.

Напоследок я посетил таинственное заведение "Индиана Текс-Мекс".
- Вы знаете, где находится Индиана? - спросил я метрдотеля.
- Не совсем, - признался он.
- Этот штат очень далек и от Техаса, и от Мексики. А все эти индейские вожди на ваших стенах умерли в Аризоне или в Южной Дакоте.
- "Индиана" - это название знаменитого французского мотоцикла, - объяснил мэтр.
- Отлично! Прямо как "Харли Дэвидсон Бистро".

На следующий день мне стало как-то не по себе от моих собственных наездов на парижан, и я решил отправиться со своими французскими друзьями посмотреть французский фильм. В синеплексе шло 12 фильмов. Одиннадцать американских и один-единственный французский. Я подмигнул Тому Хэнксу на афише "Зеленой мили": "Привет!" А после долго любовался толпами французов, стремящихся попасть на американские фильмы, которые они так презирают.

На обратном пути, в самолете, я анализировал события прошедшей недели. Ясно, что уже давно французы и американцы не могут выйти из тупика взаимной неприязни. Мы их терпеть не мо-жем за то, что они обладают - хотя и не всей - культурой и всеми хорошими винами. Они нас ненавидят за то, что мы владеем всеми деньгами. Пора нам принять друг друга такими, какие мы есть. Пытаться очаровать французов - все равно, что заигрывать с коброй.

Франция - это единственная страна на свете, где все население работает двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю на то, чтобы все остальные народы чувствовали себя полными идиотами.
Но сыр у них неплохой.