Выйти замуж за египтянина - откровения русской девушки. Часть 5

Читать 1 часть >>>

Читать 2 часть >>>

Читать 3 часть >>>

Читать 4 часть >>>

"Мы наш, мы новый . . . "

В Луксоре всё было замечательно. Но деньги явно заканчивались и надо было искать какой-то выход. Мы поехали в Хургаду. Мидо решил во что бы то ни стало стребовать долг. В Сафаге мы не остановились, только по-быстрому заехали в его магазин, который стоял почти пустым и закрытым, и Мидо забрал оттуда остатки бус, дабы продать в другом месте.   Путь лежал в Хургаду.  

Мы приехали в маленький отельчик и отдохнув, пошли искать подлого должника.

 Крепкий лысый араб (назовём его Ахмед) согласился встретиться с Мидо в своём магазине недалеко от Принцессы (отель). Ждали мы долго.  Когда Ахмед-таки появился, разговор был странный, такое впечатление, что это Мидо был ему должен и теперь оправдывался. Передачи денег не произошло. Труженики магазинов между Хором и Принцессой встретили нас с гиканьем и улюлюканьем, осыпали меня комплементами, 

напоили каркадэ, не забыв рассказать, какой хороший человек Мидо и как мне повезло с ним, а ему - со мной.

  В Хургаде так трудно встретить хорошую женщину, они все мечтают о такой, но всё как-то не попадается... Вот и живут, работая сутками, в полной изоляции от женского общества (покупатели не в счёт), завидуя счастью Мидо. Пара магазинов пустовали, один из них до ссоры с дядей, принадлежал Мидо. Воспоминания о благополучном прошлом нахлынули на парня и его друзей. Кто-то спросил, когда же наша свадьба, я скромно промолчала,

а Мидо, преданно глядя мне в глаза, сказал, что сделал мне предложение, но я ещё не ответила, а он так надеется...

В отеле вопрос о женитьбе встал снова. Конечно, я любила его и мечтала быть с ним, и только с ним, но тот момент, что он может иметь 4 жены,  останавливал. Этот аргумент был встречен со снисходительной улыбкой (что ожидать, ведь совсем не знаю Египет) и Мидо рассказал ситуацию с многожёнством.  

Во-первых, он любит меня безумно и о другой женщине никогда не помыслит. 

Во-вторых, если он до сих пор ни на ком не женился (а желающих было полно), даже ОРФИ со мной первой заключил,  значит для него слишком серьёзный вопрос и он никогда на это не пойдёт.  В-третьих, одна жена - одна проблема, 4 жены - 4 проблемы (типа шутка).   В-четвёртых, если он обидит меня хоть чем-то, у него будут большие проблемы с его семьёй, в Египте все однозначно на стороне жены, это специфика востока и, если что-то случится с ним, его семья обязана будет меня содержать, холить и лелеять. В-пятых, он -мусульманин,  но передовых взглядов, его сёстры не носят хиджаб, одна работает и получает хорошую зарплату (действительно не носили, а работающая уходила утром и приходила домой глубокой ночью),

он искал именно иностранку (египтянки - глупые курицы),

а с иностранкой можно иметь только один брак. Чтобы я совсем уж была спокойна, он прямо на днях впишет моё имя в документы на магазин, на квартиру (та, что большая новая и требует отделки) в Каире, он бы и полностью всё это на меня написал, но иностранка в Египте не может покупать собственность, такие у них законы, что поделать.  

Захочу работать - не проблема,  у него много друзей,  найдём хорошую и непыльную, но он бы хотел, конечно, чтоб я, как жена, была дома, растила детей, а благополучие - его забота, он готов умереть в трудах, но я буду в золоте купаться, дети будут ходить в лучшие школы, потом отправим в Европу в Университет. Выстраивание этого плана нашей семейной жизни продлилось всю ночь, прерываясь на физическое доказательство вечной любви. Я начала сдаваться.  
На следующий день Мидо ушёл в город один, вернулся очень радостный, ему отдали часть долга, надо быстро собраться и ехать в Каир, там наклюнулось выгодное дело и надо сообщить семье, что скоро наша свадьба. Я вроде и хотела ещё возразить (разум пытался пробиться сквозь эммоции), но...  не смогла.  

Перспектива семейного счастья с любимым была слишком заманчива...

  
По дороге в Каир,  я провела разъяснительную работу, почему не хочу жить у его папы. Мне всё нравится, но мне нужен нормальный душ, кондишен и раз я согласилась стать его женой, пусть начинает обо мне заботиться. Возражений не было. По дороге мы остановились на каком-то диком пляже. Это были прекраснейшие часы. Белый песок, великолепное море и нет ни единого человека на несколько миль в округе. Потом мы всегда заезжали на этот пляж, чтобы насладиться им и друг другом. Мидо назвал это место "наш уголок". 

В Каире мы подъехали к небольшой, но чистенькой гостинице, но нас не пустили в один номер.  Брак ОРФИ хорош только для курорта.   Не пустили и во вторую, и в третью. Мидо был сильно расстроен, но я была просто разозлена. Что за порядки, в самом деле! Мы взрослые люди! 

Вымотавшись дорогой и поисками жилья, мы -таки приехали к папе.

 Халупка показалась мне ещё ужасней, чем в первый приезд. Холодильник был пуст и после подъёма на последний этаж, нам пришлось, слегка передохнув, пойти куда-нибудь перекусить. Дышать в халупке было нечем, ни Мидо, ни его семью, однако, это ничуть не напрягало, я же после часа мучений, решила, что спать можно и на крыше, вышел из халупки-вот она и крыша. Перетащили матрас, устроились там. На следующий день родственники устроили "праздничный обед", отличавшийся от обычного наличием мяса. Папа лично приготовил что-то национальное.  Я порывалась помочь, или хотя бы помыть потом посуду, но мне мягко объяснили, что к раковине и крану в этом доме надо не один день приспосабливаться, иначе всё может тааак сломаться, что уже будет не починить. Галабея Мидо пришлась мне впору и я рассекала в ней и в сабо на шпильках по крыше с большим удовольствием. Маршрут рассекания был освоен быстро, а через день уже не казался таким приятным. Однако, выбора не было. Мидо уезжал по делам, а одна я выйти не могла, ибо потеряюсь, не принято, и т. п.  

Папа старался меня развлечь фотографиями, рассказами о чём-то на арабском и чаем, как водится, заваренным в стакане.

Дня через три мне жутко захотелось домой в Россию, к нашим проспектам, к нашей пище, в свою кроватку, к маме, к друзьям, к животинке, к нашей прохладе. Всё, что казалось экзотичным и милым в небольших количествах, по прошествии времени вызывало неслабое раздражение, которое приходилось сдерживать, ведь все так старались для меня,  да, они бедные, но ведь такие добрые и хорошие!

Разговор об отъезде ввёл Мидо в настоящее горе.

  Как он будет без меня?! Хотя, конечно, мне надо закончить дела в России, собрать документы для брака (знать бы ещё какие, надо съездить в консульство и всё выяснить), надо сообщить родителям о том, что я выхожу замуж за хорошего человека. А надо сказать, что домой я периодически звонила и после меня Мидо всегда имел беседу с моей мамой, рассказывая, какая я хорошая, как он меня любит, что он - честный человек и клянётся заботиться обо мне всю оставшую жизнь, если я только соглашусь быть с ним.  
Я находилась в стране почти два месяца и моё желание побывать дома становилось всё отчётливей. Но именно побывать, недолго, а

потом вернуться к любимому, выйти замуж и зажить правильной матроной, не заботясь о хлебе насущном, не борясь за то, чтобы быть кем-то в этой жизни, а не просто овощем на грядке, не работая, родить пару деток и заниматься ими и мужем.

Выгодное дело, о котором говорил Мидо, не срослось. Неудачи буквально преследовали его. Какая несправедливость! Парень выбивается из сил, и везде такая засада. Да с его энергией, способностями и трудолюбием в России за пару лет он бы точно имел процветающий бизнес. Разговор об этой возможности пришёл к тому, что сначала надо заработать капитал, а в Египте это можно сделать быстрее. После можно ехать в Россию и жить там, ради меня он на всё готов, если мне лучше дома, не вопрос. Годик в Хургаде (хлебный бизнес),  и можно уезжать. Ок, годик, так годик. В конце концов, может мне так понравится, что и уезжать не захочется, это ж Сафага - деревня, а Хургада - городище, жизнь кипит, тепло, море...  "Что с билетом, любимый?" - "Всё отлично, хабиби, мы едем в Хургаду, я получаю остаток долга и покупаю билет". Едем - так едем, у папы я уже не знала, чем себя занять. Тем вечером в семье был бурный разговор,  из которого я ничего не поняла, кроме того, что есть какая-то проблема. Оказалось, что проблема есть - армия. Ну и страна! Человек оттрубил в спецотряде, участвовал в боевых действиях и его ещё дёргают! Милитаристы поХаные! Мидо ушёл из полиции, не закончив Академию, поэтому у армии к нему были претензии, надо было дослуживать. И... ????? Он что, хочет сказать, что пойдёт служить?! Замок опять дал трещину. 

Это я уже не могла принять и твёрдо заявила, что если проблема не будет решена, ждать его я буду, но в России, а никак не у его папы, как это принято в их Египте.

Мидо сказал, что ещё ничего не точно и надо поехать на призывной пункт и всё выяснить. У него плохое зрение (он носил очки постоянно), у него жена - иностранка, старенький папа,  возможно, всё обойдётся. Завтра мы поедем со мной и с папой решать этот вопрос. Всю ночь мы это обсуждали, а утром я оделась поскромнее, мы всё закрыли и пехали.  

По дороге я вспомнила, что перед "душем" сняла два остававшихся у меня кольца, одно из гарнитура с топазом, второе - с брюликом.

   оставила я их в нашей спальне (комнаты было две) на холодильнике. Вспомнив это, я заволновалась не на шутку. Кражу мы уже проходили. Я предложила вернуться, от греха подальше, отъехали мы недалеко. Папа, узнав о чём речь, замахал руками, что, мол это совершенно безопасно, дом закрыт, весь район между собой знаком, воров тут нет. Волнение, однако, у меня не угасало.  Тут Мидо неожиданно обнаружил, что и он забыл дома какую-то важную бумажку. Пришлось вернуться. Тащиться по опасной лестнице вдвоём не было необходимости и Мидо поднялся один.  

Всё было в порядке, он взял бумажку и кольца на месте, он прикрыл их чем-то, мало ли... Это здорово, но я предполагала, что он принесёт!

А он не сообразил, дурачок, но времени подниматься опять не было. Мы и так задержались, армия ждать не будет. Мы поехали на сборный пункт. Здание выглядело респектабильно, у двери стоял солдатик. Из машины Мидо вышел один, мы с папой остались ждать. Времени прошло немного, вроде как всё разрешилось, Мидо получил отсрочку, а через месяц должен принести все документы, включая брачный контракт со мной. 

Вернувшись домой, я сразу кинулась к кольцам. Их не было.

От обиды, от того, что это уже не в отеле, а в доме, от жалости потерянного, я впала в долгий рёв.  Папа и сестра дружно меня успокаивали, махали руками и терялись в догадках, как это могло случиться.  Строились различные предположения о водопроводчике, гостях соседей и пр. Мидо был растерян больше всех. Что я теперь могу подумать о его семье, как убедить меня, что это досадная случайность и ни в коей мере не характеризует весь Египет и, особенно, его семью, я же сама понимаю, что переживают не меньше меня. Папа при попытке возместить мне ущерб снял с шеи серебряную цепочку, сестра охала и причитала.  

Я полезла за сигаретами в дорожную сумку и обнаружила ещё одну пропажу - кошелёк.

 Он был почти пустой (рублей 300 русскими),  но сам кошелёк! Это была эксклюзивная вещь из хорошей кожи с маленькой золотой монограммой и стоил этот предметик больше, чем всё содержимое халупки вместе взятое. Приступ слёз накрыл меня с новой силой. Успокоилась я не скоро и сказала, что хочу уехать немедленно в Хургаду, а потом в Россию. Утром мы попрощались с родственниками и уехали.  
Расстроена я была ужасно.  

Но, как ни странно, я ни разу не подумала на Мидо.

  Как я могла подумать, что этот порядочнейший человек, способный так любить, который так заботился обо мне всё это время, который вместе со мной убивался над пропажей... Да я, скорее, поверила бы в подкрашихся инопланетян или шутки бестелесного духа одного из фараонов.  
Приехав в Хургаду, мы поселились в том же отельчике (в один номер нас пустили без проблем), Мидо стал решать вопрос с билетом, мы говорили о моём отъезде...

Читать дальше >>>