Лучше быть бедным, но в Париже.

И. Мак ("Иностранец")

"Восемь дней в Париже? За шестьсот долларов? И ты этому поверила?" - язвили все без исключения наши приятели, узнав, что мы с мужем собрались-таки в Париж. Путевки действительно стоили шесть сотен в американской валюте, и это был самый дешевый Париж, который продавался в Москве. Я оправдывалась, стараясь сама в это верить, что тур дешевый не потому что плохой, а потому что лететь надо через Стокгольм. Зато на SAS, утешала себя я. Подумаешь, с пересадкой, зато прилечу вовремя. И кормят там вкусно. Где-то внутри моих радостно возбужденных мозгов шевельнулась совсем уж наглая надежда на то, что будут еще и экскурсии, и музеи... По крайней мере, обещали.

В любом случае, думала я, даже если ничего этого не будет, а будет только Париж, и гостиница, в три звезды, хоть и не в центре, - мы будем довольны. Значит, судьба у нас попасть в этот город именно так. По дешевке. Все равно повезло: некоторые всю жизнь мечтают, и умирают, ни разу не побывав на берегах Сены.

Пусть мы увидим город не из окна "Рица" - не в "Рице" счастье, как известно, некоторые его обитатели плохо кончают. Я попаду на стрелку Сите со стороны Берси - есть такая станция на пересечении двух линий метро, Ь 6 и Ь 14. И перед сном, выглянув из окна микроскопической мансарды аккуратной и даже миленькой гостиницы, я увижу не Латинский квартал, и уж тем более не place Vendome, а новый урбанистический гигант - Национальную библиотеку Миттерана. Как оказалось потом, даже симпатичную. И зелень футбольного поля на стадионе. И еще рельсы: почти вплотную к гостинице подходит метро. Мне предстояло неделю кататься на парижском метро и ходить пешком по Парижу - не к этому ли я стремилась всю свою сознательную жизнь?

Я НЕ ХОТЕЛА БЫТЬ ТУРИСТОМ.
НО ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ
Многократно наблюдая за границей дисциплинированные стайки японцев, я всегда думала: не приведи господь быть туристом. Неотступно следовать за зонтиком гида, держа наготове фотоаппарат, лететь со всех ног, хищно набрасываться на музеи, как домохозяйки - на распродажи, впитывать впечатления до одури, дождавшись, когда они сольются в одну расплывчатую картину непонятно чего.

Я не хотела быть туристом. И неясной картины Парижа я тоже не хотела. Но я должна была получить все и сразу, потому что не рассчитывала оказаться здесь еще когда-нибудь. Поэтому с я восторгом прокатилась на кораблике по Сене, радостно внимая трепу, который несся по телегиду на семи языках - впрочем, мои соседи по кораблику, тощая американка с оравой детей, слушали с интересом и узнавали массу нового. И я очень обрадовалась музейной карте, которую раздали каждому члену группы - по ней нас бесплатно пускали во все музеи.

К сожалению, это была не недельная карта, и даже не трехдневная: срок ее действия истекал в полночь. Дата проставлялась в карте в момент посещения первого музея, и действовала до момента закрытия последнего. Но Париж - не Москва, и музеи там закрываются не в шесть-семь вечера, а в разные дни недели по-разному. Бывает, что и в 22.00. Причем это касается и главных музеев: к примеру, в среду, совсем затемно закрывается музей Орсе, в четверг - Лувр. Мы не преминули этим удобством воспользоваться.

Отправившись на первую же музейную прогулку, я поняла, каким образом удалось уложить в пресловутые $600 не только дорогу с отелем (очень приличным и с полноценным человеческим завтраком, что в Париже редкость), но и музеи с экскурсиями. Из нескольких экскурсий только одна была на автобусе - первая. Так сказать, обзорная. Чтобы "чайники", прибывшие знакомиться с этим центром вселенной, представили себе, как найти Эйфелеву башню и где стоит Нотр-Дам. Откатав на автобусе по треугольнику "Опера - Елисейские поля - Сите", любой новичок, страдающий (как и я) ярко выраженным топографическим кретинизмом, смог определиться по поводу двух берегов Сены и достопримечательностей.

Остальные культпоходы были пешком. Доезжаешь до места на метро (станции на каждом шагу, пересадки элементарные и понятные, а ходу между станциями - минут пять). Потом, вместе с гидом, идешь к заданной цели, будь то Монмартр, Латинский квартал или Лувр.

Наверняка найдутся некоторые умники, которые возразят мне, что по парижским музеям с гидом не ходят. Я соглашусь с ними - но сохраню чувство благодарности той милой даме, которая виртуозно провела нас по музею Родена, Дому Инвалидов и дотащила еле живыми до Лувра.

Одна моя подруга, весьма образованная барышня, оказавшись в Париже впервые летом 1989 года, почти месяц шаталась по городу, но до Лувра так и не доползла. Оправдывалась, что была жара, а в Лувре - холодно, можно простудиться. Я тогда про себя подумала, что вот, попаду в Париж (если, конечно, попаду) - сразу побегу в Лувр.

Нам повезло больше, чем ей. В Париже было, даром что июль, холодно. Намного холоднее, чем в музеях. И непрерывно лил дождь, от которого мы очень удачно укрылись в Лувре. Знакомые все лица: Венера с острова Милос, Ника Самофракийская, Джоконда, к которой стоит гигантская японская очередь: сто японцев - сто фотографий.

Эпитет, которым можно определить впечатление от Лувра - не восхищение. И не восторг. А, скорее, радость узнавания. Я не могла сосредоточиться не то что на Веронезе, но даже на Ботичелли - больше всего меня поразил в итальянских залах старик с бородавкой и маленьким мальчиком. Караваджо, кажется. Я забыла, как это полотно называется - зато отлично помню, что блеклая его копия украшала учебник истории 6 класса. Бородавка на носу, не поблекшая с XVI века и моих 12 лет, была как первая детская любовь: я встретилась с ней, повзрослев, и она меня не разочаровала.

Простившись со "Стариком", мы вышли из Лувра и, пока раскрывали зонтик, поняли, что вовсе не видели голландцев. Потом вспомнили, что во второй половине дня в Лувре скидки, и завтра, ну самое позднее, послезавтра, мы туда вернемся, и тогда будут и немцы, и голландцы. Забыли только, что времени у нас осталось в обрез, а Париж - большой.

МАЛЕНЬКИЙ И КРАСИВЫЙ
Впрочем, не такой уж он и большой. По московским понятиям - так просто маленький. Говорят, в 9 раз меньше Берлина. Но перемещаться по нему быстро нет никакой возможности. Бегать по Парижу могут позволить себе только те, кто там родился или хотя бы живет. Тот же, кто попадает туда впервые, ходит медленно, кланяется каждому углу и разевает в экстазе рот.

Без малого тысяча лет, за которую был слеплен Париж, дала миру фантастический ансамбль. И кажется, что процесс этой художественной лепки не кончится никогда. Когда речь идет о дворцах (церквях, фонтанах etc), восторги неудивительны - на то они и памятники архитектуры. Но жилые дома! Семнадцатый век, примостившийся рядом с девятнадцатым, тут же восемнадцатый, и двадцатый в перспективе... Смущает только двадцать первый - не дай бог, испортят.

Хотя некоторые считают, что портить начали. И давно. Гости французской столицы негодуют по поводу Сакре-Кер и особенно - по поводу Центра Помпиду. "Так испортить город," - возмущается толстая тетка, прибывшая в Париж прямиком с Брайтон-Бич. "Пойдем, что ты уставился", - командует она тихоне-сыночку, и семейство линяет, дабы не видеть "уродства". Не знаю, не знаю - мне этот вполне невинный хай-тек очень симпатичен. И современный фонтан Стравинского, за Центром Помпиду, с вращающимися шестеренками Тенгли и разноцветными скульптурами Ники де Сен-Фалль, построенный на фоне средневековой церквушки Сен-Мерри, тоже.

На фонтане, посреди юнцов с рюкзаками и малышей на роликах, пристроился сосредоточенный пожилой бомж, несчастный и гордый, как король Лир. Услышав щелчок моего фотоаппарата, он поднял голову и посмотрел на меня глазами врага. Бомж извлек из пиджака какую-то еду, бутылку, разложился на бортике и принялся картинно питаться. Моментально к нему подскочили два японца без возраста и принялись его щелкать - но тот уже не реагировал и не мешал себя фотографировать. Японцам, как всегда, везет.

ПАРИЖСКОЕ МЕТРО - НЕ РОСКОШЬ,
А СРЕДСТВО ПЕРЕДВИЖЕНИЯ
Осознавая, что перемещаться по городу Парижу нам предстоит на метро, мы запаслись фотографиями. Еще в Москве, выдавая нам паспорта с билетами, сотрудница турфирмы предупредила, что проще и дешевле купить "оранжевую карту" - сarte orange, недельный проездной на все виды парижского транспорта, который действителен только при наличии фотографии. 86 франков или около $14 - это куда выгоднее, чем десятидневные билетики (carnet) за 58 ($8,5). Фотографии я взяла, но потом, сколько ни рылась в чемодане, не обнаружила. Спустившись первый раз в парижский metropolitaine, я вынуждена была купить "карне" и, плюнув на экономию, покупала их все время.

Накануне отъезда муж случайно обратил внимание на фото-автоматы - они, оказывается, стоят на каждой станции. За 25 франков в них можно легко сфотографироваться. А в день вылета я нашла наши московские фото. И постаралась не расстроиться: ну, не сэкономила. Зато поездила на самом современном в мире метро - те, кто был в Париже лет пять и даже год назад, не знают, что это такое. Линия Ь 14, идущая через "родное" Берси, от Мадлен до библиотеки Миттерана, оказалась той самой "линией без машиниста", тем техническим чудом, о котором год назад писали все газеты.

Вместо машиниста там - компьютер. Сидишь в первом вагоне, смотришь, как скоростной поезд рассекает по тоннелю и понимаешь, что, случись что, ни одна живая душа тебя не спасет. Кроме компьютера. Приходится ему доверять.

ЧЕРНЫЕ РОЗЫ ПАРИЖА
Говорят, главное украшение Парижа - парижанки. Я бы добавила: черные. Общеизвестно, что во француженках главное - стиль и чувство меры. А в чернокожих француженках, внучках и правнучках пришельцев из Магриба, в длинноногих красавицах, впитавших парижский стиль и шик с молоком матери (уже парижанки), главное - все-таки внешность.

Первое время я оглядывалась на этих афропарижанок, через пару дней - привыкла: к хорошему быстро привыкаешь. Да и белокожие парижанки стали попадаться вполне ничего. Но последнее наше кофепитие в Пириже заставило нас вспомнить о первом впечатлении. За соседним с нами столиком сидели три девушки, по виду - студентки. Одна черная, две белых. На негритянку с точеным носиком и раскосыми глазами пялились все посетители, до того она была хороша. Барышни расплатились и встали. Сначала она - и все мужики свернули шеи. Потом ее подруги. Лучше бы они сидели.

ЛУЧШИЙ ИНДУС - ЧЕСТНЫЙ
Перед поездкой я наслушалась советов бывалых людей и выяснила, в частности, что менять деньги в Париже надо, как и всюду в мире, не в банках, а в маленьких обменных пунктах: спросишь, берут ли комиссию, посмотришь курс - он всегда написан, и если тебя все устраивает, меняешь.

Подходим к первому пункту: курс - 6.7 франков за доллар. Что очень прилично. Я им, по-английски: "Берете комиссию?" Они мне, тоже по-английски: "А что у вас? Доллары? Без комиссии". Спрашиваю: "У вас какой курс, тот, что вон там написан?". "Да". И я, дура такая, поверила.

Вместо ожидаемых 670 франков из-под стекла выполз чек, а на нем - 602 франка. На мой изумленный взгляд меняла заявил: "Что вас удивляет? 6.7 - это для тех, кто меняет не меньше 15.000 франков. А у вас всего 100 долларов".

Мы поняли, что нас кинули. Ну, не нас первых, не нас последних, а обменных пунктов еще много. Но через день история повторилась, причем потеряли мы уже не 70 франков, а почти сотню. А на требование вернуть мне доллары обратно кассир отвечал, что ничего не знает, дело сделано. И этот случай был не последний в длинной цепи обманов и надувательств, в которых преуспели парижские менялы. Так продолжалось, пока как-то вечером, где-то недалеко от площади Вогезов, мы не обнаружили обменник Best Change. Ясно было, что в конторе с таким названием надуют обязательно, но очень хотелось кушать. А франков не хватало даже на блины. Мы протянули последнюю сотню долларов белозубому индусу, улыбавшемуся в окошке, привычно подсчитав убытки. И получили 670 франков. Не то чтобы потеря очередных 70 франков, неизбежная, если бы индус все-таки надул, очень бы нас расстроила. Но радость, которую доставил нам честный французский индус, переполняла наши сердца. Это надо было отметить, тем более что все равно пора было ужинать.

"Да здравствуют честные индусы", - думали мы, выискивая взглядом подходящий для торжественного радостного момента ресторан. И да здравствуют прекрасные негритянки. И пусть здравствуют туристы, даже японцы. И французы пусть тоже здравствуют. Потому что какой же это будет Париж - без французов.