Таити: ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ПОПУГАЯ (4 часть)

Таити: РАЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ПОПУГАЯ (1 часть)

Таити: РАЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ПОПУГАЯ (2 часть)

Таити: РАЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ПОПУГАЯ (3 часть)

ХУАХИН правильнее называть Хуахине, т.е. с <е> на конце слова. Без <е> получается на французский манер, что совсем неправильно, поскольку тогда теряется этимология слова. А она такова: название острова происходит от слияния двух слов - <хуа> (секс) и <вахине> (вахина). И совсем нет ничего неприличного. Полинезийцы используют междометие <хуя!> тогда, которое является синонимом русских <эх!> или <раз-два, взяли!>. Да мало ли одинаково звучащих слов...

С <Романтического Тахаа> нам помог сбежать самолёт, перебросивший нас за четверть часа на Хуахин. На Тахаа своего аэродрома нет, а потому <морское такси> (Taxi Boat), забрав нас с пристани Тапуаму, доставил нас вместе с двумя французами прямо в аэропорт на Раиатеа. Этот, с позволения сказать, аэродромчик, своей ВПП упирается прямо в море. Так что здесь сразу можно попасть с корабля на самолёт.

До нашего отеля <Те Тиаре> на Хуахине можно добраться тоже только по воде, хотя оттуда до городка Фаре - столицы острова - каждый час бесплатно ходит <чартерный> катер. Как и большинство полинезийских <райцентров>, это <город в одну улицу>, на которую нанизаны магазины, почта, мэрия и т.п. Но жизнь там бьёт ключом, так что отрезанным от людей и мира не чувствуешь. Что касается самого <Те Тиаре>, то могу сказать одно - бунгало здесь покруче будут, чем в <Шератоне>. Одна только терраса, с которой можно нырять, чего стоит! Даже рыбы здесь крупнее; так плещутся по ночам, что прямо жутко становится. Конечно, после <сказочного отдыха> у старика Паскаля <Те Тиаре> вообще кажется дворцом. Но вообще по поводу здешних пансионов могу сказать следующее: много хороших, ухоженных, расположенных в удобном месте, на берегах лагун. И по разумным по здешним меркам ценам, начинающихся от полтинника с комнаты. У Паскаля комната в его <бунгало> стоила вообще 16 долларов за ночь (без питания). Но я вот что скажу: мне претит как расточительная роскошь, так и убогий аскетизм. Предпочитаю <золотую середину> или <разумный компромисс>. Платить по 1000 баксов за бунгало - безумие, но и оказаться в заднице <У Паскаля> - тоже.

Хуахин - остров чрезвычайно изрезанный, благодаря чему сразу теряешь ориентацию в пространстве. Точнее было бы сказать, что это мини-архипелаг из нескольких островов, самые крупные из которых - Хуахине Нуи и Хуахине Ити (Большой и Малый Хуахин). С севера и востока эти острова окаймляются другими - коралловыми моту. Но если хотите побольше видов <Баунти>, то они <сосредоточены на западном побережье.

...Ох уж это <Баунти>! Это надо же было рекламному ролику создать такой навязчивый образ! И не просто образ - эталон тропического рая. Те виды, которые эталону соответствуют не в полной мере (цвет воды, например, не тот), подпадают под категорию <полубаунти>. И даже этим нас уже не проймешь! На четвёртом по счёту острове Архипелага Общества мы единогласно пришли к мнению, что они - увы! - почти одинаковы. Возможны вариации и различные <дозировки>, но состав компонентов будет схожим: ванильные плантации, кокосовые рощи, сушка копры, добыча и продажа чёрного жемчуга, тату, марае.

Справедливости ради надо отметить, что Хуахин наряду с Раиатеа, наверное, самый <археологически> богатый остров, насчитывающий несколько десятков марае. В северо-восточной части Хуахине Нуи находится внушительный комплес Маева, который отличает от остальных виденных нами марае то, что здесь попытались сделать полноценную реконструкцию полинезийского святилища, которому уже порядка тысячи лет. Такому богатсвтву <памятников истории у культуры> не стоит удивляться, если учитывать тот факт, что Хуахин был одним из первых островов Архипелага Общества, который заселили приплывшие с запада полинезийцы. И последним, который подчинили себе французы (1897). На Хуахине, недалеко от марае Маева, на мелководье извилистого залива, мы видели выложенные из камня запруды - своеобразные ловушки для рыбы. Очень удобно: рыба проплывает по узкой протоке, а ты сидишь, и сачком её вылавливаешь. Запруды тоже тысячелетние, как и марае.

На Хуахине мы поприсутствовали на <церемонии кормления акул>. Это такой аттракцион, когда к месту, где прикормлены рыбы, подвозят на лодках туристов, по желанию выдают маски с трубками. Сначала инструктор кормит рыб поменьше, потом приплывает скат, по моему ощущению, совершенно ручной. Под конец появляются небольшие акулы. Аттракцион аттракционом, а в Океании существует обряд посерьёзней. Он так и называется: вызывание акул. Приплывающие на зов людской двух-трёхметровые рыбины позволяют детям садиться на себя верхом и кататься. Понятно, что сейчас это уже редкость, сохранившася в достаточно <глухих> местах, где настоящие <жрецы моря> ещё не вывелись цивилизацией...

* * * * * * *

Вот наконец ТАИТИ. Его буквально оставили <на конец>, и это правильно. Потому как не надо разрушать мечту сразу. Это слишком жестоко... Где они, <райские кущи>, куда таитянские вахины завлекали моряков <Баунти>? Вот бухта Матаваи, вот её чёрный лавовый песок. Отсюда всё начиналось. Здесь с лёгкой руки англичан появилась <королевская династия> Помаре. Вождь одного из таитянских племён был принят за главу всего острова. Как в <Ширли-мырли>: <Генерал Пискунов, можете считать себя полковником!>. Предпоследнему королю Таити, Помаре V на берегу бухты поставлен памятник, в навершии которого - бутылка. Можно сказать, что французы споили таитянских королей, как русские - вождей чукчей, эвенков и других народов Севера.

Северная часть Таити не прикрыта рифом, а посему доступна кораблям практически любого водоизмещения. Именно поэтому эта не самая удобная бухта стала наиболее <историческим местом> на всём острове. Именно сюда в 1767 году приплыл <Дельфин> капитана Сэмюэла Уоллиса, первооткрывателя Таити. Сюда четырежды наведывался Джеймс Кук (1769, 1773, 1774, 1777), пока нелепая гастрономическая смерть прервала череду ставших уже традиционными визитов. Он назвал мыс, вдающийся в бухту, мысом Венеры, поскольку здесь он наблюдал прохождение Венеры через солнечный диск. Именно сюда пристал <Баунти>, а в 1797 году - корабль "Duff", одноименный штатовскому пиву, но везший не его, а миссионеров-протестантов, жаждущих спасти заблудшие души таитян. В 1868 году Томас Стивенсон, отец Р.Л.Стивенсона, построил здесь маяк, чем сам Роберт Луис очень гордился. Думаю, надо почитать в <Южных морях> Стивенсона - об этих же местах речь идёт! Также, как и в <Островах счастливых> Константина Бальмонта.

В 1820-е годы лавры главного порта Таити переходят к Папеэте. Что можно о нём сказать? Раньше был настоящей клоакой, опустошавшей карманы заезжих моряков, и наряду с мысом Венеры являвшейся рассадником венеризма. Теперь внешне это вполне благопристойный и спокойный город, в котором водители по-французски галантно уступают пешеходам дорогу, прохожие извиняются за то, что ты их толкнул или наступил нечаянно на ногу. На каждом шагу салоны по продаже чёрного жемчуга, магазины <парео>, без которого даже в Подмосковье на приличном пляже уважающая себя барышня не покажется. Эти парео - наиболее траспортабельные таитянские сувениры, к тому же вполне доступные по цене (от 800 франков). Вообще купить сувенир дешевле чем за 10 долларов можно, но это будет очень простой сувенир. Всё более или менее достойное внимания - от 30 долларов и выше. Самые шикарные таитянские штучки - шляпы <таупоо>, плетёные из панданусной или бамбуковой соломки. Их можно дополнительно украсить венком из искусственных или живых цветов, и тогда все вокруг попадают. Но попадают только в том случае, если появиться в такой шляпе в Москве, потому как тут их почти все женщины носят. Говорят, что шляпный бум на Таити начался в начале ХХ века, а потом он укрепился по мере тотальной христианизации местного населения; женщине в храм без шляпы неудобно ходить.

Если хотите прикупить сувениры или недорого поесть, идите на рынок Папеэте. Там же и салоны есть татушные, и недостатка в посетителях в них нет. Очень оживлённое и колоритное место. Можно даже сказать, <живописное>. Если на первом этаже продают и рыбу, и цветы, то второй этаж отдан под сувенирные лавки. Очень много изделий из перламутровых раковин. Как это ни банально заучит, но до изобретения пластмассы именно полинезйский перламутр, наряду с копрой, составлял основу экспорта Таити и <Его территорий>. Делали из него пуговицы. Сейчас - довольно изысканные украшения. Что касается жемчуга, то уже началось его перепроизводство. И цены падают (по мнению таитян).

Вообще, Папеэте можно считать самым оживлённым городом Полинезии. Можно сказать, что это одно из немногих поселений в этой части земного шара, который можно назвать городом в нашем привычном понимании. Здесь даже памятники есть: собор Нотр-Дам, Мэрия и монумент Бугенвилю. Вот, собственно, и всё. Но по здешним меркам и это <всё>, знаете ли, немало!

Как сказал Дмитрий Чулов, для таитян Гоген - <это наше всё>. Сначала он <отпиарил> Таити, потом Таити начало его <промоутировать>. Сейчас мы, в свою очередь <промоутируем> Таити, и Гогена в том числе. Музей Гогена между Матаея и Папеари имеет больше мемориальное значение. Наиболее ценными экспонатами являются две статуи <тики>, которые к Гогену не имеют никакого отношения. Они раньше стояли у Музея в Папеэте, но к визиту Франуса Миттерана их перевезли в музей Гогена. Поскольку со статуями связано несколько мистических и трагических эпизодов, то ни одна траспортная фирма не берётся перевезти их обратно. Жалко транспорт губить и людей... В Папеэте живёт внук Гогена его и вахины Паууру - Марсей Таи-Гоген (Коке). На деда во многом похож, прежде всего носом, из-за которого он больше смахивает на перуанского индейца, чем на полинезийца. Но ведь и Гоген родом из Перу! А Тур Хеёердал считал, что Полинезия была заселена людьми не из Азии, а из Америки. Как всё в мире перемешано! Этот гогенов внук раньше особо не задумывался о своих генах и их возможном проявлении; был барменом, водителем, строителем, короче, как у Челентано путь его в искусство был тернист. А потом подумал, что надо деду чем-то отплатить. Стал рисовать, но недостаток таланта заставил его больше <продюсировать> других художников, делающих копии с картин его великого деда. Семья таких <крепостных художников> живёт в небольшой хижине рядом с его особняком. Старичок с итальянской фамилией Фарина оказался довольно разговорчивым; очень переживал по поводу недавнего взрыва в московском метро и призвал буквально <мочить всех чеченцев>, показав руками пантомиму, недвусмысленно имитирующие движения автоматчика. Глаза у дедульки загорелись, и чтобы он не перевозбудился, перевели разговор всё-таки на Гогена...

Для нас было интересно найти во Французской Полинезии бывших соотечественников или тех, кто имеет русские корни. Дальше Таити нет ничего. Это факт. А русская нация, что китайская - расбросалась по миру так, что и на краю земли осколочки отыщутся. И отыскались-таки здесь, на Таити! Более того, потомок русского генерала Александр Леонтьев был главой правительства Французской Полинезии на протяжении трёх лет! Сейчас, правда, он находится под домашним арестом в связи с заведённым на него уголовным делом по обвинению в коррупции и растрате государственных средств, но всё это не так важно как то, что наш соотечественник руководил столь отдалёнными от нас островами, многие из которых были россиянами же и открыты.

Генерал Максим Леонтьев уехал с семьей из России накануне Октябрьского переворота. Так что он, увы, не белый генерал. Отплыли из Владивостока. Три года жили в Индии, восемь лет - в Чехии. Потом Монако, Ницца, где у бывшего генштабиста были рестораны. Когда НКВД начало отлов и отстрел лидеров белоэмиграции, Леонтьев, дабы избегнуть судьбы Кутепова, вместе с тремя товарищами - Поповым, Смолиным и Миромановым (естественно, с семьями), решили перебраться в те места, где товарищу Ежову достать их было бы затруднительно. Дальше Таити нет ничего, а потому он больше всего им подходил, хоть и был в то время (1937 г.) форменной дырой. Но в этой дыре очень пришлись по вкусу булочки, которые пекли Леонтьевы, и русский бизнес на Таити стал процветать. Позднее в Папеэте русские открыли два книжных магазина и даже <Интеллектуальный салон>, но он не пользовался успехом, потому как солнце тропиков не располагает к интеллектуальному времяпровождению.

Сейчас на папеэтском кладбище три русские могилы и два православных креста. Потомство Максима Леонтьева смешалось с местными французами и полинезийцами, практически забыв родной язык. Нас встретил брат находящегося под домашним арестом Александра Леонтьева - Пьер (Пётр) Максимович Леонтьев, изъясняющийся по-русски уже с большим трудом. В его облике сильны полинезийские черты. Лучше всех говорит по-русски Варвара Максимовна Леонтьева, одна из старейших жительниц Таити (1910 г.р.). Видеокамеру увидела впервые. Не могла поверить, что при помощи неё можно передавать изображение в телевизор. По России не скучает и побывать там не стремится. Для неё, сменившей столько стран в самом начале жизни, Россия - слишком далёкое и абстрактное воспоминание, такая же мифологема, как для абсолютного большинства россиян - Таити.

Но миф - понятие зыбкое, хоть и древнее. Его слишком легко развеять... В отеле , в котором мы жили последние два дня на Таити, ребята пошли поужинать в ресторан. Салатик там стоит в среднем 30 Евро. Порции малюсенькие. Скрепя сердцем подписали счёт и пошли покурить на веранду. И тут из кухни, через весь зал, медленно, по-хозяйски в развалку, протопала толстенная и здоровенная крыса. <Это что???> - поинтересовались они у официанта. <О, это крыса! It`s O`K!>, - ответил он и спокойно прошёл мимо.

А крыса, обернувшись, подумала: <Европа, Европа!.. Сдалась им эта Европа! Нас и здесь неплохо кормят!>. И завалилась в нору.

НИКОЛАЙ БАЛАНДИНСКИЙ

Папеэте-Москва, 2-15 февраля 2004 г.