Выйти замуж за египтянина - откровения русской девушки. Часть 9

Читать 1 часть >>>

Читать 2 часть >>>

Читать 3 часть >>>

Читать 4 часть >>>

Читать 5 часть >>>

Читать 6 часть >>>

Читать 7 часть >>>

Читать 8 часть >>>

" Я за ним упаду в пропасть..."

Всё вроде было хорошо. Магазин заработал, и Мидо трудился там в поте лица, приезжая покушать, передохнуть и переодеться.

Меня берегли, как китайскую вазу.

 Продукты всегда привозились, если мне куда-то захотелось пойти, приезжал брат и сопровождал неотступно. Мои вещи стояли нераспакованными, подключили только стиральную машинку (в квартире стоял допотопный цилиндр к которому я не знала с какой стороны подойти) и компьютер. С интернетом почему-то были проблемы, хотя несколько раз приходил мастер и что-то там ковырял и настраивал. В процессе перевозки повредился жесткий диск, полетела большая часть моих программ, всё поменяли на английский язык, мне оказалось мало что доступно. Выручали привезённые книги, видеокассеты с родными сердцу фильмами, наличие зверушки, которая через пару дней уже освоилась и как всю жизнь тут жила (также она чувствовала себя в машине, в номерах отелей, привыкла, словом, к переездам).

Но я стала скучать.

Мидо пропадал в Магазине всё больше и больше.

Да, он часто звонил, я приезжала на часок-другой, но, в основном, я была дома одна. Это напрягало. Я, конечно, понимала, насколько ему тяжело, как много времени требует магазин, как приходится ездить по фабричкам, чтобы в изделии что-то поменяли, подделали. Опять же, вывеску с названием меняли (у меня был приступ скромности и вместо своего имени я попросила назвать магазин "Хабиби").

Мидо был полностью вымотан, приходил поздно и просто падал от усталости.

 Через месяц такое положение вещей достало меня окончательно и я решила серьёзно поговорить с Мидо. Мне было клятвенно обещано, что ситуация будет немедленно исправлена, он и сам больше так не может, очень скучает по мне. Вот только есть проблема. За магазин в Сафаге Мидо отдал последние 2 000 позже основной суммы и, поверив в честность и порядочность продавца (я помнила те милые семьи в Сафаге и бывшего хозяина магазина), который притворялся нашим другом, Мидо не взял расписку за получение этих 2 000. Теперь этот негодяй требует деньги, грозит отобрать наш магазин и засадить Мидо в тюрьму. Его не останавливает даже то, что у Мидо беременная жена. В ближайшие дни Мидо придётся разбираться с этим вопросом и, соответственно, мотаться в Сафагу. Через несколько дней этих поездок, нервотрёпки, его обечённого

"Я не сяду в тюрьму, я лучше умру... Ладно я, но как же ты, как же наш ребёнок, он останется сиротой..."

 Пока он ещё на свободе надо срочно написать завещание на меня, его очень волнует, как я с ребёнком буду без него жить. Надо чтобы я как можно быстрее уехала в Каир, там обо мне позаботится его семья. Эти разговоры доводили меня просто до истерики. Ни в какой Каир к его папе я ехать не собиралась.

В крайнем случае, я уехала бы в Россию, к маме, срок беременности был небольшой и перелёт меня не сильно пугал. Обстановка нагнеталась.

 Телефон Мидо всё чаще был "вне зоны", он был категорически против, чтобы я выходила куда-то одна, и я просто сходила с ума от всего этого, сидя в четырёх стенах. Теперь я уже старалась приехать в магазин при любой возможности. Я просто сидела в сторонке с журналами, с какой-нибудь игрой, лишь бы не быть наедине с собой и со своими волнениями.

Многое начало настораживать.

Периодически появлялись девушки, с которыми были явно дружеские (как минимум) отношения. Некоторые заходили компанией с египетскими мальчиками, было видно, что тусовки постоянные. Да, конечно, туристы - его работа, наш доход зависит от количества покупок, но... мне это всё очень не нравилось: то, как он общался, намёки на какие-то поездки, враждебный взгляд девушек на меня.

Большим сюрпризом для девушек друзей Мидо (многие друзья были каждый день с разными дамами) было то, что я его жена.

Мидо не отрицал, но и не развивал разговоры на эту тему. Некоторые девушки просто принимали это за шутку. Наличие колец так же объясняли ничего не значащей прихотью. Иностранки (в смысле, не русские/украинки) тоже приходили. Приходили просто так посидеть, попить кофейку, потрепаться о том о сём. На вопросы какого... они сидят в магазине столько времени, о каких поездках речь, что тут вообще творится, Мидо отвечал с явным раздражением что это его работа, что я должна это понимать, что ему самому это всё ужасно надоело, но это бизнес,

и вообще, как я могу в нём сомневаться, я же знаю, как он меня любит и у нас всё серьёзно, а он поклялся мне на могиле матери, и у нас будет ребёнок, я должна успокоится.

 Успокоиться не могла, сомнения закрались в душу. Попытка отогнать их, занятся внушением себе мысли, что мне всё показалось, что я обижаю невинного человека глупой ревностью не увенчались успехом. И вот как-то в магазине, ища что-то типа ручки, я наткнулась на фотоальбомы.

Я была в шоке. 2 толстенных альбома с фото девушек, в обнимку, в поцелуе, на руках, во всех тех отелях, с теми самыми родственниками и т.д. и т.п.

Я ничего не сказала, у меня просто не было слов, мне надо было время всё обдумать.
Душа разрывалась, мозг отказывался принимать даже возможность того, что всё ложь, тело как-бы впало в кому, всё валилось из рук, я не видела ни лежащей пыли, ни посуды в раковине, ни того, что кошка уже потеряла надежду напомнить о себе. Но пока я не начинала разговор. Я ездила в магазин, но теперь уже приглядывалась ко всему, ко всем, вслушивалась в речь (кое что я могла понимать из арабского), ловила любое телодвижение и Мидо, и посетителей, все взгляды, все интонации. Я внимательно рассмотрела его друзей и их подруг, всех, с кем так или иначе общался Мидо.

Мозг по прежнему отказывался делать какие-либо выводы, но как бы проснулся, пелена с глаз начинала спадать.

И чем больше я замечала, тем хуже и страшнее мне становилось. Я просто была близка к панике. Прорыва не было только потому, что организм (возможно следуя инстинкту выживания) перестал соединять мысли, чувства, желания, слова. Сердце старательно искало оправдание любви. Оно готово было оьъяснить всё что угодно, найти массу причин, оправдать Мидо любым, пусть даже самым фантастическим образом. Но мозг уже пробудился и говорил очень отчётливо, что всё это чушь, причиняя нечеловеческую боль.

Мидо видел, что что-то не так. Сначала он попытался быть милым и заботливым, он стал приезжать раньше, меня вытаскивали в рестораны, на дискотеки, меня осыпали словами любви, но из комы мне было не выйти. Он говорил, а у меня в висках стучало: "Всё это ложь!".

Он обнимал, а во мне стучало: "Кого он обнимал час назад?". И главный вопрос:"Что теперь делать?"

Прорыву помог сам Мидо. Он поменял тактику. В мой адрес полетела куча претензий и обвинений. Разразился скандал, в котором я выложила все подозрения, всё, что назамечала к этому времени, что видела фотоальбомы.
Пере до мной вдруг оказался совершенно другой человек.

Злое лицо, холодный блеск в глазах, усмешка, он развернулся и ушёл, сказав перед этим, что я рушу наше счастье.

Я осталась одна в квартире. Мир рушился, хотелось исчезнуть, умереть, проснуться в том счастье, в котором я пребывала совсем недавно.

Меня охватило то же чувство, которое когда-то было в Сафаге - панический ужас потерять Мидо.

 Может, это всё-таки паранойя? Может, глупая женская ревность? Может всё не так, как мне привиделось? И сейчас я собственными руками всё разрушаю? Надо срочно всё исправить, надо поговорить спокойно, надо всё выяснить. Он должен просто всё объяснить. Но его телефон был "вне зоны". Я набирала и набирала номер. Слёзы я уже просто перестала утирать, они заливали подушку, не думала, что у человека имеется такой запас слёз. Начинало светать. Мидо взял трубку. Он сказал, что всю ночь просидел в кафетерии, пытался успокоится. Он пришёл через 10 минут. Мы начали долгий разговор.
Смысл разговора сводился к тому, что моя паранойя мешает нам жить. Я должна быть хорошей женой. Он работает на наше общее благо, у него проблемы по магазину в Сафаге, а я, такая-сякая, мало того, что не могу создать ему домашний уют, так ещё и пытаюсь выяснять отношения, чего он терпеть не может.
Я сказала: "Хорошо, ещё не поздно разойтись. Я уверена, что я у него не единственная, это неприемлимо для меня. Буду жить в России, денег осталось достаточно, магазин надо продать. Я хочу уехать". Как меня хватило тогда всё это высказать... Был какой-то "боевой транс", когда уже всё всё равно и не чувсвуешь боли. И тут Мидо стал прежним. Любящим, преданно смотрящим в глаза:

он встал на колени, он умолял о прощении, он плакал, положив голову мне на колени.

Я поставила условие. Я готова была подумать, только если он расскажет мне всю правду, что бы я ни спросила и пусть имеет ввиду (тут я слукавила), что я многое знаю и у меня будет возможность сравнить его ответы с правдой.

Читать дальше >>>