Выйти замуж за египтянина - откровения русской девушки. Часть 11

Читать 1 часть >>>

Читать 2 часть >>>

Читать 3 часть >>>

Читать 4 часть >>>

Читать 5 часть >>>

Читать 6 часть >>>

Читать 7 часть >>>

Читать 8 часть >>>

Читать 9 часть >>>

Читать 10 часть >>>

"Всё смешалось в доме Облонских..."

Мидо стал жить у друга. Вещи он собирал крайне медленно, процесс перемежался слезами, вздохами, оправданиями и мольбами о прощении.
Сердце разрывалось от боли. Я просила уйти человека, которого любила, ради которого бросила родных и друзей, уехала в чужую страну, от которого ждала ребёнка.

Я не сомневалась тогда, что он тоже меня любит.

Я не могла понять, как я могла не замечать лжи. А её было немало. Как искусно он сочинял, как переживал, рассказывая о жизненных трудностях, пережитых авариях, потерях любимых людей.

Если он врал так искусно в этом, то в чём ещё он мог лгать? Если я не заметила того обмана, чего ещё я не заметила? Эти мысли меня пугали. Едва хватило сил, чтобы не остановить его, не простить всё и разом, зачеркнув его прошлое (ведь это было только прошлое! у кого его нет!?), начав с белого листа. Уходя, он пригласил меня поужинать в "Фельфелю".
Оставшись одна, я начала спокойно (насколько вообще могла тогда оставаться спокойной) и подетально прокручивать всё, с самой первой минуты нашей встречи. Я понимала, что слепота имела место быть и предстояло определить, насколько я была слепа.
Касалось ли это только моментов биографии, или...
Прокрутив плёнку назад, меня поразили две вещи: искренность, с которой он врал в глаза, убедительность и, касательно альбомов, не наличие оных (понятное дело, что у него были женщины, что соблазнов полно), а количество фотографий.

Если предположить, что с хотя бы половиной девушек были отношения, это зашкаливало все предполагаемые мной количества и не одновременно эти связи просто не могли были быть.

Мидо мог изменять им, стало быть, мог и мне. Пусть даже он любил меня, но спать с кем-то, потом приходить домой, как ни в чём не бывало, ложиться в нашу постель... это было то, что я не могла ни понять, ни принять. Хорошо, Универ, служба - это всё дабы произвести впечатление, хотел мне больше понравиться, но чувства, слова любви, как быть с этим? Что говорил он тем женщинам? То же что и мне?! Почему даты на фотографиях с приличной разницей, а лица одни? Стало быть, приезды были регулярными... Мидо на фотографиях выглядит счастливым и влюблённым, это не похоже на просто "подыграл"...

Я рассуждала, рассматривала фото и панически боялась сделать выводы. Мозг как бы блокировал итоговую фразу. Я стала искать оправдание Мидо. И... находила.

 Я начала весьма логично объяснять всё, что внушало подозрение, ведь так хотелось, чтобы всё вернулось на круги своя, вошло в прежнее счастливое русло. Я не могла так ошибиться в Мидо! Кто угодно, только не я! Я очень редко ошибалась в людях в свои "не шешнадцать", я не тургеневская барышня, рыдающая ежевечерне над женскими романами. Я не могла! У меня хорошая интуиция, но она молчала, когда я поняла, что люблю, значит, не всё так плохо, надо просто взять себя в руки.
Следующие несколько дней Мидо названивал непрестанно, мы каждый день обедали и ужинали в "Фельфеле" или в "Мине".

Он повторял вновь и вновь, что если я дам ему шанс, то я никогда об этом не пожалею, он стал другим.

 Он плачет сейчас, хотя не плакал даже на похоронах любимой мамы. Во мне растёт его сын (почему-то он был уверен, что это мальчик), и он хочет быть со мной и ощутить всё это.

Первый ребёнок-это как начало жизни. Его друг вообще ощущал всё то же, что и его жена, его даже тошнило по утрам. Меня не тошнило.

Но Мидо, как оказалось, по утрам ощущал что-то вроде токсикоза. В ресторанах нас уже хорошо запомнили, окружали безмерной заботой и вниманием, видя страдания Мидо и мою непреклонность. Эти рестораны стали неким подобием нашего совместного места жительства. Мы проводили там часы, я могла даже вздремнуть на диванах под шум моря в "Фельфеле" на полчасика. Меня так же пытались развлекать бильярдом и боулингом. Боулинг Мидо нравился меньше, поскольку его друзей с подругами там было больше, и я слишком часто выигрывала. В бильярд же я не играю и Мидо мог блестнуть.
Придя домой, я не находила себе места.

Боролись сердце и разум, никто не хотел отступать. Разум говорил, что обман, имевший место однажды, обязательно повторится, что пока не поздно надо собрать манатки и уехать.

На пластиковой карте оставалась приличная сумма, которой не хватило бы на жильё, которое у меня было, но на какое-то хватило бы. Мама поможет вырастить ребёнка (она ещё не подозревала о проблемах), всё это не конец света. Сердце же хотело быть с Мидо.Оно, как "троянский конь", как змий искуситель, продолжало рисовать картины семейного счастья с Мидо, шептало, что у всех бывают тяжёлые времена, что надо находить компромиссы, уметь прощать, любовь этого стоит.

И сердце победило....

Мидо снова стал жить дома. Он был идеален. Окружил меня заботой, вниманием и нежностью. В любую свободную минуту он приезжал домой. О его прошлом мы решили забыть.

 К женщинам с фотографий я не испытывала ничего: ни ненависти, ни ревности.
Они были, теперь их нет в его жизни, он выбрал меня и семью. Теперь всем туристам, зашедшим в магазин, меня представляли как любимейшую жену, счастье всей жизни, сообщалось, что мы ждём ребёнка. Друзьями рассказывались моменты, когда некоторые дамы приглашали Мидо встретиться, и как он в страхе бежал от них и даже пару раз был груб, невзирая на ущерб от не сделанных покупок.
Однако, пробудившийся разум, хоть и проигравший в споре с сердцем, стал собирать информацию, всё подмечать, отслеживать на кого из видимых мной людей, если что, можно было бы рассчитывать и в какой степени. Мои наблюдения на этот счёт были весьма неутешительны.

Хургаду наполняли близнецы-братья.

Тот, кто производил неплохое впечатление при невнимательном рассмотрении, теперь был замечен веселящимся в компании друзей над чтением смсок от многочисленных возлюбленных. Приятный парень, работающий в шоу с кобрами, который недавно рассказывал о безумной любви к русской жене, которая скоро приедет, был замечен с молоденькой немкой в весьма тёплом общении; солидного вида и возраста хозяин магазина, у которого я бывала дома и знакома с женой-египтянкой и двумя чудными детишками, с кем только и где только не был замечен....

Картина была просто удручающей. Я не могла поверить, что это тот самый город, который казался мне таким добрым, таким милым и доброжелательным, наполненным честными тружениками.

Я замечала ссоры из-за комиссионных, договорённости о приводе клиентов, враньё о товаре, экскурсии, продаваемые в 2 раза дороже (по дружбе, только для тебя), а цену их я знала точно.

Видела город, где лав-стори и ложь - образ жизни, предмет гордости и хвастовства. Отсюда надо было уезжать, семьи нормальной тут быть просто не могло. Улыбаться мерзавцам мне уже не просто не хотелось, а было невмоготу.

Мидо полностью со мной соглашался и было решено перебраться в Каир или в Александрию. Вот только подзаработать немного в Хургаде, а то на что жить-то?! Работу в некурортном городе найти трудно, а зарплаты мизерные. Пара сезонов и можно будет уезжать. А пока мы будем присматривать жильё (если в Алексе), Мидо попросит знакомых и те начнут подыскивать ему работу. Прошло немного времени и проблемы по долгам опять напомнили о себе.

Отлучки по делам стали повторяться и увеличиваться во времени. Теперь я уже не собиралась с этим мириться и сидеть дома в сомнениях, я сказала, что буду ездить с ним.

 Посижу в машине, или в кафе, но в четырёх стенах не останусь. Резонанс не заставил себя ждать.

Перед любой деловой встречей, телефон Мидо отключался, иногда до него невозможно было дозвониться несколько часов, появление мужа в 3-4 утра стали повторяться.

Я лила слёзы в одиночестве, воображение рисовало жуткие картины, надо было что-то делать, но что?! Недолгое окунание в счастье, осознание того, что я ошиблась, поверив в раскаяние (а значит, и всё остальное, что я оправдала, но оно не подлежало оправданию), не видение какого-либо достойного выхода... я впала в бесконечный поток слёз, боли, страдания. Мидо же это всё стало сильно раздражать. Он не стеснялся высказывать мне своё раздражение, обвинял меня в том, что я стала другой, что ему не хочется идти домой из-за моего плохого настроения, из-за того, что я не верю ему, что не умею готовить арабские блюда (интересно, где бы я могла этому научиться?!), я многое от него скрываю и, вообще, он чувствует, что у меня появился
мужчина.

По всем этим причинам бедный Мидо сидел ночами с друзьми в кафетерии, углублялся в работу и очень страдал.

Я была настолько растеряна количеством вдруг появившихся претензий, что могла только обалдевать и плакать. Моё совершенство, оказывается, было не таким уж совершенным, мой добрый и весёлый характер изменился, он не говорил мне раньше, надеясь, что я сама догадаюсь, но он хочет, чтобы я приняла ислам (ему все сказали, что из-за этого у нас и проблемы, мусульманки сидят тихо дома и ждут трудолюбивых мужей, когда бы они не решили прийти домой).

Упрёкам по любому поводу не было конца. Как потом выяснилось, полгорода было в курсе, как Мидо не повезло с женой.

Вскоре Мидо сообщил, что, идя у меня на поводу, желая сохранить наш брак (ведь он меня всё-таки любит), он решил продать магазин. Покупатель уже есть, мы купим бизнес в Каире и будем жить там.

Я хотела уехать, и этот вариант меня устраивал. Мидо так же сказал, что ему предложили провести несколько экскурсий, ведь хорошо говорящие на нескольких языках (как он), на вес золота.

 Он собирался, получив деньги, поехать с экскурсией в Каир и оставить там брату деньги, чтобы тот занялся поиском магазина для покупки. Утром он мне это сообщил, а вечером позвонил со словами, что всю ночь будет на переговорах по магазину и утром уже и выедет с группой экскурсантов. Машину он оставляет перед домом, ведь едет на экскурсионном автобусе, что должно унять мою глупую ревность, беспочвенные подозрения и полностью успокоить. Он зайдёт утром,чтобы переодеться и взять необходимое на 2 дня поездки.
Положив трубку, я вдруг ощутила полное спокойствие. Полную ясность. Я вдруг осознала, что всё ложь, что это - конец, что терять больше нечего и что надо отпустить его без истерик и вопросов. Мне нужно было найти в Хургаде хоть какую-то поддержку. Это проще было сделать в его отсутствии.

Мидо уехал утром, нежно меня поцеловав и сказав, как тяжела будет для него разлука и что машину он решил оставить не у дома, а у друга.

 "Хорошо, любимый. Счастливой поездки. Жду тебя дома". Мидо расплылся в широкой улыбке, сказав, что вот такой я ему нравлюсь. Но я уже пришла в себя, протрезвела, из совершенно размякшей от любви и счастья, поглупевшей донельзя клушки, я стала возвращаться к своему нормальному состоянию: владеющей собой, умеющей быть жёсткой и сильной, докапывающейся до истины и держащей удар жанщины, уважающей себя.

В тот же день я привела себя в порядок, вытащила любимое платье , пожелала себе удачи и отправилась в поисках того, кто расскажет мне реальное положение дел и то, что действительно представляет из себя Мидо, за которого я так опрометчиво вышла замуж.

Так же я собиралась снять с карты некоторую сумму и купить билет, получив паспорт в визовой конторе, который давно был готов, но Мидо никак не мог найти время, чтобы съездить за паспортом.
Хотя в душе я ещё надеялась, что, выяснив всё, я буду ругать себя за излишнюю подозрительность, что через 2 дня я встречу Мидо со спокойным сердцем, но разум безапелляционно говорил, что то, что я узнаю, мне не понравится; я вступаю в войну, которая идёт давно и выиграть её будет трудно, ведь я хотела любить, а не воевать , я даже не знаю, какова расстановка сил, я просто могу не выжить в ней...

Читать дальше >>>