Выйти замуж за египтянина - откровения русской девушки. Часть 15

Читать 1 часть >>>

Читать 2 часть >>>

Читать 3 часть >>>

Читать 4 часть >>>

Читать 5 часть >>>

Читать 6 часть >>>

Читать 7 часть >>>

Читать 8 часть >>>

Читать 9 часть >>>

Читать 10 часть >>>

Читать 11 часть >>>

Читать 12 часть >>>

Читать 13 часть >>>

Читать 14 часть >>>

"Явь, закончившая сказку"

Кое-как переночевав, я решила оглядеться. Одно было хорошо в этом гадюшнике: из окна было видно море. Всё остальное удручало. Отель "Панорама" был населён малочисленными рабочими, и в нём снимали номера на ночь без лишних вопросов администратора. Бордельчик, короче. В баре"Ковбой" собиралось на пиво местное население. Что было делать - не известно. И тут, к дому подъехал знакомый "запорожец". Мальчик осматривался и явно искал меня. О радость! Он запомнил, куда мы приехали ночью, и утром брат послал его узнать, всё ли в порядке и передал немного денег. Это была важная "соломинка". Я могла выехать в город, было чем заплатить за маршрутку. Мне опять послали какую-то помощь. Мальчик записал мне и свой телефон, и
телефон брата, сказав, чтоб я набирала по надобности и мне будут перезванивать, так я не буду тратиться на звонок.

Днём приехал Мидо. Начался скандал, я сорвалась на истерику, вышла на улицу и в буквальном смысле, пошла куда глаза глядят. Мидо догнал, пытался вернуть в квартиру.

Мне было уже всё рано, как выглядит наша ссора на улице, чем всё это закончится, я просто не хотела его видеть. Мне хотелось исчезнуть, раствориться, стать невидимкой и оказаться подальше от всех этих людей, от этого места, от всего этого. Я ощущала себя лишней. Я мешала Мидо, мне некуда было возвращаться.

Поломать меня стало для Мидо делом принципа.

Он довёл меня до критической точки. Я не помню в какой момент я стала терять сознание, просто ноги подкосились, в глазах потемнело и я стала медленно сползать по стене. Совсем я не отключилась, но Мидо перепугался. В себя я пришла быстро, но боль усиливалась, и Мидо повёз меня в госпиталь. Утро было раннее, нас встретил кто-то типа практиканта.
Мне сделали укол обезболивающего (я так думаю), и мы вернулись в квартиру, куда временно поставили диван. Боль не утихала, мне становилось хуже, через час Мидо вызвал скорую.

Я теряла ребёнка. Скорая не спешила. Мидо прыгал вокруг меня, сокрушаясь, что я его так разозлила.

Он ведь не мог быть плохим в собственных глазах. Спорить на эту тему у меня не было сил. Приехала машина. Внутри стоял пляжный топчан и... всё.
Ничего похожего на медицинское оборудование не было. Скорая неслась, как все маршрутки в Египте, я думала только как бы не свалиться с этого топчана.
Тот же практикант сделал ещё один укол и проводил нас до выхода.

Перед дверью хлынула кровь, которую потом было не остановить часа четыре. Пришла девушка и повела на УЗИ через 2 лесницы и 3 длинных коридора.

Юбка уже была мокрая насквозь, ноги,туфли, всё красно. УЗИ показало, что была двойня. Когда кровь полилась с кушетки ручьями, "доктор" попросил девушку с креслом отвезти меня в палату и поставить капельницу. Типа само выйдет, раз выкидыш. Схватки учащались, кровь уже перестали вытирать с пола. И слава Богу, по своим делам (случайно) туда пришла врач-египтянка. Она привела меня в чувство, за 10 минут всё нашла и сделала операцию. Я, конечно, всё это время была просто невменяема, вопила, что мне срочно надо в Россию к своему врачу, что тут мухи (это было правдой), как они собираются делать операцию?!

Я всё так же оставалась в своей уделанной юбке и на кресле не было даже пелёнки.

Мой русский никто не понимал. Мидо находился рядом и изображал безутешного отца, что-то он переводил. Потом я решила, какая разница, если всё равно помирать. Нервы были на пределе, наркоз меня не брал.

В полудрёме я ощутила, что с моей руки снимается обручальное кольцо и браслет - последнее оставшееся золото.

Вторую дозу наркоза стали колоть, когда я начала просыпаться раньше времени и кричать от боли, от того, что никто не верил, что я просыпаюсь: врачи сочли мои крики бредом. Я очнулась в большой палате с незастеленными кроватями. Проснулась от холода.
Рядом сидела девушка и, что-то бормоча, гладила меня по голове. По стенам толпами бегали тараканы. Через минут 20 пришли их травить. Моё присутствие никого не смутило.
Мидо принёс одежду. Облегающий костюм был не к месту, и девушка, которая со мной сидела после операции, дала мне своё
платье. Вечером того же дня из госпиталя я уехала. Мидо привёз меня в квартиру. Всё, что случилось, заставило его перевезти все мои вещи, технику, ввернуть лампочки и в магазинчике на первом этаже дома я могла брать всё, что мне надо в кредит. Мидо уехал.

Маня скучала в шале, пора было идти на дискотеку. Позже я узнаю, что Маня о моём существовании знала давно, о беремености тоже, что заявление об отказе от претензий (то, что якобы писала жена друга) было написано её рукой и многое я потом ещё узнаю о Мане.

А тогда, я хотела просто отдохнуть, поспать. У меня была кровать, рядом спала кошка, у меня был мой телевизор, книги, можно было жить... Но я не хотела.

В следующий месяц Мидо сделал многое, чтобы выполнить обещание и сделать мою жизнь невыносимой.

Он приезжал, но не для того, чтобы поддержать, а чтобы рассказать про хорошую Маню, которая всегда весела, никогда не спрашивает, куда он уехал, когда приедет, даёт ему по 200$ каждую неделю на расходы, которую он не любит, но с ней удобно и спокойно. Я ездила в город, общалась с мальчиком и его братом, Мидо привозил к ним и Маню.

Маня много говорила о том, как страдал со мной бедный Мидо, как он давно пытался спровадить меня в Россию, а я всё никак не хотела уезжать, как они были бы совершенно счастливы в любви и уюте, если бы не я.

Она была моей ровесницей, с деньгами, с желанием счастья и верой в то, что Мидо не такой как все. Братья как-то сказали, что всё не совсем так, как ей рассказывал любимый, что и сам любимый не совсем такой, каким ей кажется. В отличии от меня, Маня сразу передала разговор Мидо и тот устроил разборки, рассорившись с братьями. На разговор со мной Маня тогда тоже не пошла.
Я знала уже, что уеду из Египта. Немного придя в себя, я позвонила домой, получила деньги по вестерну и купила билет.
Приходилось доживать там, время было предновогоднее, билетов не было.
Иногда я даже выбиралась в сопровождении братьев в боулинг или в "Синдбад".

При всей имеющейся грязи, приезжая, Мидо твердил о любви ко мне (похоже он ни одной женщине не говорит, что не любит, даже расставшись, даже плохо расставшись) и жаждал близости, искренне не понимая, в чём, собственно, проблема.

Маню, например, не смущает, что кроме неё есть другие женщины, а я какая-то неправильная. Мидо был со мной и с братьями и на Рождество, и в Новогоднюю ночь, Маня не питюкала, ждала его в шале. Ужасней Новогодней ночи у меня не было. Уж лучше б Мидо сидел с Маней, мы постоянно ругались, везде опоздали и отмечали Новый год в маленькой кондитерской пирожными и кофе. Братья сделали это время хоть как-то терпимым. Я улетала из Каира 3 января. Вещи оставляла в квартире (не до них было), объявив, что мы разводимся, вещи мои (это было зафиксировано в полиции) и доступа в квартиру Мидо быть не должно. Служитель дома всё выслушал, покивал головой, потом, конечно, нарушив запрет. Я не знала, вернусь ли, не знала когда вернусь.

Мидо настоял на том, чтобы меня провожать и неспроста. По дороге из моих вещей кое что пропало. Это я обнаружила уже в России.

Кошка сидела тихо, давно поняв, что когда её везут, тут уж только сидеть и ждать, куда прибудем.
Я опять улетала, Мидо так же нежно смотрел мне вслед, я так же хотела остаться с ним. Вернее, не с ним, а с тем, кого помнила, кого любила, но того Мидо не существовало... был тот, кто разрушил мою жизнь сознательно, с наслаждением, с азартом. Я возвращалась в Россию, где у меня ничего не осталось.

Читать дальше >>>